Неточные совпадения
В Медицинской академии есть много людей всяких сортов, есть, между прочим, и семинаристы: они имеют знакомства в Духовной академии, — через них были в ней знакомства и у Лопухова. Один из знакомых ему студентов Духовной академии, — не близкий, но хороший знакомый, — кончил курс год тому назад и был
священником в каком-то здании с бесконечными коридорами на Васильевском острове. Вот
к нему-то и
отправился Лопухов, и по экстренности случая и позднему времени, даже на извозчике.
Офицер ожидал меня во всей форме, с белыми отворотами, с кивером без чехла, с лядункой через плечо, со всякими шнурками. Он сообщил мне, что архиерей разрешил
священнику венчать, но велел предварительно показать метрическое свидетельство. Я отдал офицеру свидетельство, а сам
отправился к другому молодому человеку, тоже из Московского университета. Он служил свои два губернских года, по новому положению, в канцелярии губернатора и пропадал от скуки.
Пришли
священники и еще раз поздравили знаменитого именинника с тезоименитством, а семинарист-философ, выступив вперед, сказал приветственную речь, начав ее воззванием: «Достопочтенный болярин!..» Князь выслушал его очень серьезно и дал ему трехрублевую бумажку.
Священнику, дьякону и становому приказано было подать чай, а прочий причет
отправился во флигель,
к управляющему, для принятия должного угощения.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича
к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор,
отправились в церковь пешком;
священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с дьяконом облекся в дорогие дорадоровые ризы, в которых служил только в заутреню светлого христова воскресения.
Погрозив, что он разведет Парашу с мужем по ее несовершеннолетию, он
отправился домой, но заехал по дороге
к священнику, который венчал Куролесовых.
— В минуту слетаю туда! — сказала Елизавета Петровна и, проворно войдя в комнату дочери, проворно надела там шляпку и проворнейшим шагом
отправилась в церковь, куда она, впрочем, поспела
к тому уже времени, когда юный
священник выходил с крестом. Он, видимо, хотел представить себя сильно утомленным и грустным выражением лица желал как бы свидетельствовать о своих аскетических подвигах.
К вечеру «преданный малый» привез его в гостиницу des Trois Monarques — а в ночь его не стало. Вязовнин
отправился в тот край, откуда еще не возвращалось ни одного путешественника. Он не пришел в себя до самой смерти и только раза два пролепетал: «Я сейчас вернусь… это ничего… теперь в деревню…» Русский
священник, за которым послал хозяин, дал обо всем знать в наше посольство — и «несчастный случай с приезжим русским» дня через два уже стоял во всех газетах.
Священники,
отправляясь кадить по церкви «на хвалитех», держали себя так, что правая рука была занята кадильницею, а левая протянута
к публике.
После дележа вся компания
отправилась в гости
к новой арендаторше в Комаровку. Гиршфельд распорядился отслужить молебен и представился
священнику, как новый владелец именья. Прожив там около двух недель и сделав хозяйственные распоряжения, они с женой, Арефьевым и Князевым
отправились обратно в Петербург.
«В сумерки летит ко мне из Белогородки записка, писанная рукою плисецкого
священника, отца Иоанна Колтоновского, который уведомляет, что преосвященный уже
к Плисецкому приближается… Я узнал, что отец протоиерей против ночи (то есть на ночь)
отправился в Ясногородку, а я, устроив тогда же порядок в своей церкви и умолив Косьму Иващенка, чтобы до света ехал в Киев за покупками для принятия гостей, спокойно проспал до рассвета».